Жанровая природа и культурный генезис русской ЛГБТ-литературы. «Сапфическая нота»

Прежде чем дать первоначальное определение русскоязычной лесбийской и гей-литературе (lgbt-литературе¹), необходимо подчеркнуть ее «корпускулярно-волновой дуализм»

АВТОР: Александра Раннева

— ЛГБТ-литературы не существует, поскольку эта новая категория есть не вполне полезное умножение смыслов, более того, ее отрицает каждая из причастных к ней сторон;

— одновременно ЛГБТ-литература существует, так как, только приняв этот новый термин, можно объяснить ряд культурных и литературных явлений, происходящих в России в последнее время, — ряд чрезвычайно большой и, вероятно, имеющий более серьезный, чем доныне представлялось, смысл².

Очень близко к констатации «корпускулярно-волнового дуализма» подо­шел журналист, сетевой критик Александр Кириченко³, в 2000 году впервые сформулировавший вопрос «Есть ли жизнь на Марсе?» — то есть присуща ли творчеству гомосексуалов художественная ценность, принадлежит ли оно к общелитературному «игровому полю». «Литература в гей-Рунете имеет место быть. Хромая, как тридцать четыре гогеновские клячи, но все же»⁴. И одновременно: «Геевской литеpатуpы нет вообще. Это — миф, выдуманный неудачниками для того, чтобы отмазаться от ответственности за написанные строки. Мол, я написал геевский рассказ, но наш круг узок, потому и нету от­ветной реакции. Не круг узок — страшно далеки вы от народа… Литература (если она таковая) существует вне пола. Люди умеют думать, как это ни странно»⁵. Будучи куратором (а отчасти и теоретиком) литературного про­цесса в гей-среде, Кириченко много сил положил на то, чтобы доказать: lgbt-литература — неотъемлемая часть русской словесности, а отнюдь не чьи-то порнографические изыски.

О ЛГБТ-литературе на русском языке к настоящему моменту почти нет иссле­дований обобщающего характера⁶. Главная тому причина — ее междисцип­линарное положение: невозможно обсудить этот предмет на должном уровне понимания, не выходя за пределы филологии.

В рамках филологических дисциплин изучается творчество (и частично биографии) отдельных писателей без каких-либо попыток обобщения, при этом выбор авторов — по отношению к рассматриваемой нами теме — про­изволен. Кроме того, «дальнозоркость» литературоведения не позволяет раз­глядеть многие феномены художественной словесности последних лет. Но самое важное то, что к литературоведческим нуждам пока еще не адаптиро­вано понятие гендер — ключевое для многих других гуманитарных наук и ба­зовое для обсуждаемой нами темы. Расхожие фразы «гендерно заостренное произведение», «проблематизация гендера», «гендерный подход» не несут для филологов общепринятой смысловой нагрузки и могут в каждом случае употребления означать что угодно:

— те или иные анатомо-физиологические или психологические особен­ности персонажей литературного произведения;

— «гендерные» особенности рассказчика/лирического героя;

— авторские сюжетно-тематические предпочтения — описание с должной глубиной и психологизмом межличностных отношений героев разного (иногда и одного) пола, не являющихся родственниками (тут «гендерно заостренным» может стать абсолютно любое произведение — кроме разве что тургеневских «Отцов и детей»);

— наконец, гендерно обусловленные черты литературного идиостиля (а если писатель и литературовед-исследователь люди разного пола, то гендерная обусловленность зачастую усматривается во всем)⁷.

Неправильно толкуемый гендер становится для филологов существенной по­мехой при обсуждении более сложных литературных явлений.

Впрочем, другие гуманитарные дисциплины, которым «подведомственна»ЛГБТ-литература, также не могут справиться с ней поодиночке.

Феминистские, гендерные и квир-исследования зачастую рассматривают личность (в данном случае гомосексуальную) уплощенно, без учета творче­ской составляющей; без достаточных на то оснований экстраполируют поня­тия «власть», «репрессивность», «подчинение» и т.п. на всю сферу эстетиче­ского; вдобавок эти дисциплины, вероятно, изначально несут в себе некую аберрацию (так, например, из работ Симоны де Бовуар следует, что Сапфо протестовала против патриархального уклада современной ей жизни⁸, хотя на самом деле она, скорее, его воспевала), из-за чего малопригодны для из­учения феномена ЛГБТ-литературы; во всяком случае, следует с большой осто­рожностью использовать их инструментарий⁹.

Что касается культурологии, то ее интерес к геевской и лесбийской суб­культуре в лучшем случае простирается до описания гей-эстетики, и до сих пор культурологам не удавалось соотнести атрибуты этой эстетики с поня­тием «художественная ценность».

Таким образом, ЛГБТ-литература — сложное междисциплинарное явле­ние, изучать которое следует, привлекая как литературоведческий, так и культурологический инструментарий.

Литературоведение умеет определять художественную ценность исследуемых текстов, культурология же может работать не только с произведениями различной ценности (шедеврами, «сред­ними» и малохудожественными текстами), но и со столь важным для пони­мания предмета молчанием писателя (отсутствием произведений); за счет увеличения круга рассматриваемых феноменов появляется пространство для более широких и важных обобщений.

В контексте литературоведения стоит задаться вопросом о жанровой природе ЛГБТ-литературы.

Понятие жанра в искусстве сложно и многопланово, и у каждой области художественного творчества есть своя собственная жанровая система и спе­цифические принципы жанрового членения. Так, для изобразительного ис­кусства характерны тематические жанры — совокупность произведений, объединенных общим кругом тем или предметов изображения (историче­ский, анималистический, батальный жанр, марина, портрет, пейзаж, натюр­морт и т.д.); в музыке, наоборот, важнее оказываются различия по форме (опера, симфония, сюита, соната, канон, вариация, дуэт и т.д.).

В словесности, хотя «неясен иногда сам вопрос о том, является ли жанр категорией содержания или категорией формы», все же известно содержа­тельное, тематическое жанровое деление — «многие жанры подразделяют на виды», исходя, в частности, из «общего характера тематики (например, роман бытовой, авантюрный, психологический, социально-утопический, историче­ский, детективный, научно-фантастический, приключенческий и т.д.)»¹⁰. ЛГБТ-литературу, на наш взгляд, допустимо рассматривать как жанровую разновидность повести, рассказа, лирического стихотворения, выделяемую именно по тематическому, содержательному признаку¹¹.

Очевидно, что процесс жанрообразования имеет свои истоки, он где-то на­чинается. Он может черпать материал для создания новых жанровых форм как из сугубо литературных источников (так, холиямб произошел от ямба; европейский и русский реалистический роман XIX века возрос на руинах не­скольких предшествующих романных форм), так и из внешних (ярчайший пример — русская военная проза и поэзия XX века, вызванные к жизни не­художественной причиной: Великой Отечественной войной). В свою очередь, внешние источники жанрообразования могут принадлежать к общей, «боль­шой» культуре или же к различным субкультурам. Далее мы проследим, как и когда внутри лесбигеевской субкультуры (принадлежащей к кругу куль­турологических феноменов) возникли литературные интенции, как происхо­дило их развитие и переход на более высокий — собственно литературный — уровень, превращение в литературную жанровую форму/разновидность. Ли­тературоведческая часть задачи состоит в том, чтобы — при уважении к со­циокультурной предыстории явления как к любому эпизоду из истории сло­весности — определить художественные границы этого феномена, дать ему собственную, независимую аттестацию и соотнести с общелитературной си­стемой координат.

В контексте культурологии можно — в самом первом приближении — дать следующее определение ЛГБТ-литературы: литературно-художественное (и никакое иное. — А.Р.) воплощение гомосексуального дискурса.

Представляется, что для удобства рассмотрения следует максимально рас­ширить рамки этого понятия, включая сюда тексты популярные и мало­известные, шедевры и рядовые, «проходные»; произведения писателей ожи­даемых, творчество которых неоднократно обсуждалось в данном ключе (Михаил Кузмин, Марина Цветаева и др.), и писателей вполне неожиданных (например, Вадим Степанцов, часто упоминающий в своих стихах сексуаль­ные меньшинства¹²), не забывая о надлитературных фигурах — филологах, философах, так или иначе повлиявших на формирование литературной ситуации¹³.

Однако следует исключить из сферы внимания проявления иных дискурсов — например, феминистского (с его проблематизацией межполовых конфликтов, трактовкой взаимоотношения полов как доминирования/под­чинения, «дисморфоманией», то есть преувеличенной рефлексией по поводу телесности и телесного низа), который современные критики и литературо­веды легковерно принимают за лесбийский.

Следует исключить и все нели­тературные явления, а также те произведения, где размываются границы «я» автора и героя, дискурсивные границы, а смысл возникает на низших уровнях организации речи (например, заумь). То есть культурологическая часть за­дачи состоит в том, чтобы — при уважении к опыту и авторитетному мнению литераторов и филологов всех школ и направлений — самостоятельно опре­делить границы и особенности гомосексуального дискурса в современных культуре и искусстве и не забывать об этом на протяжении всей дискуссии, не позволяя никому сбиваться с темы и спекулировать выводами.

Эта работа формально не первая в обсуждении предмета — так, в «НЛО» № 88 вышла большая и интересная по подбору материала статья А. Чанцева «Отношение к страсти (Лесбийская литература: от субкультуры — к куль­туре)». Однако в ней автор все-таки анализирует выбранную тему с социо­культурных позиций и не обнаруживает в пределах ЛГБТ-дискурса никаких различий между писателями, феминистскими исследователями, музыкантами и их аудиторией (то есть люди и группы людей могут иметь некий одинаковый «гомосексуальный заряд», но в чем именно он проявляется — в частной жизни, в идеологических стереотипах, в этико-философской системе или в художе­ственной концепции — не суть важно). Чанцеву ощутимо не хватает литера­турных фактов и персоналий — о чем красноречиво говорит, к примеру, со­пряжение писательских имен из чрезвычайно далеких, не коррелирующих друг с другом эпох, культур, жанров и гендерных страт: нашей соотечествен­ницы поэтессы Яшки Казановы и японского прозаика Юкио Мисимы и т.д. Поэтому в данной работе нам хотелось бы ограничиться даже не постановкой проблемы, а определением рамок темы, первоначальным перечислением имен, названий и дат (большая часть этой информации озвучивается впервые), наи­более простыми описаниями и дефинициями. В начале дискуссии необходимо наиболее полное перечисление, именование. Поскольку феномен ЛГБТ-литературы, как сказано выше, двойственен (она и существует, и нет), есть опас­ность того, что на скудном фактическом материале, в преждевременных об­общениях форма будет подменена содержанием, содержание, наоборот, формой, художественное — социокультурным, а литературное — тусовочным.

Первые произведения на русском языке, в которых манифестирован гомо­сексуальный дискурс, были написаны в XIX веке.

Прежде определе­ния границ и свойств современной ЛГБТ-литературы, как нам представляется, не стоит говорить о ее прошлом, потому что велик риск литературоведческих ошибок: или причисления к теме различных квазилитературных персоналий с неудачными беллетристическими опытами, или же «вчитывания» гомосек­суального подтекста во все и вся¹⁴. Поэтому, минуя эпоху Достоевского и Толстого, минуя чрезвычайно важный в контексте данной темы, создавший художественный канон Серебряный век и оставив пока в стороне советский период, обратимся сразу к новейшей литературной истории.

Летоисчисление здесь следует вести от 1993 года, когда в России про­изошла декриминализация однополых отношений¹⁵. Это политически и со­циально неоднозначное событие в литературном смысле привело — не всегда прямо, но зачастую косвенно¹⁶ — к появлению литературно-общественных групп, на страницах своих изданий и в рукописях текстов воспроизводящих по преимуществу гомосексуальный дискурс. Эти объединения и их издания на протяжении 1990-х были разнообразны (количество журналов и газет пре­вышало четыре десятка), но стихийны и весьма недолговечны¹⁷. Тем не менее к концу десятилетия ими (и принявшими у них эстафету интернет-лито¹⁸) был сформирован необходимый для развития художественной словесности культурный «субстрат».

(Говоря о культурном генезисе ЛГБТ-словесности, уместно вспомнить иг­ровую концепцию культуры: в данном случае имела место игра освобожден­ного ума, постепенно поднимавшегося от бытовых сюжетов к сюжетам онто­логическим, а после освоившего и художественные пространства¹⁹.)

Вероятно, к концу 1990-х относится размежевание основной части ЛГБТ-авторов и литературной группы «Вавилон»²⁰ — а ведь первоначально их позиции в литпроцессе были смежными. Но с течением времени все ярче про­являлись противоречия — не только в литературных и эстетических установ­ках бывших «соседей» (питавшихся все-таки от разных корней), но и в том, что «Вавилон» по большому счету перестал быть неподцензурной, неофици­альной группой и легитимизировался в современной литературе (а ЛГБТ-авторы до сих пор занимают в ней маргинальное положение), а также в том, что «запаздывание», замедленное развитие и сравнительно низкий художествен­ный уровень текстов ЛГБТ-авторов перестали устраивать более рафинирован­ных «вавилонян». Сейчас, в начале 2010-х, говорить об этих двух общностях как о чем-то близком было бы ошибочно.

С начала нового века количество ЛГБТ-авторов и их текстов росло в арифметической прогрессии;

Произошла «диверсификация» ЛГБТ-литературы — разделение на две независимые ветви, геевскую и лесбийскую, и к 2003— 2004 годам наблюдателю уже стало сложно обозревать ее общее поле. ЛГБТ-литература ассимилировала лучшие стороны «лесбийской моды» в отечест­венной рок- и поп-музыке (^ 1999—2004)²¹; она вполне воспользовалась преимуществами интерактивного общения и сетевых лито, Интернет стал важ­нейшим фактором ее развития на рубеже веков²². По сравнению с 1990-ми изменилась жанрово-стилевая картина: если в ЛГБТ-литературе прошлого де­сятилетия исследователи выделяли натуралистичные, брутальные апокалип­тические произведения и утопии²³, то сейчас «расстановка сил» почти такая же, как и в литературном мейнстриме — традиционалисты и ориентированный на contemporary art авангард.

В последние годы ЛГБТ-литература (в лице от­дельных писателей) стала профессиональной, оплачиваемой, гонорарной — то есть до определенной степени легитимной. (Появились и образцы чиклита (chick lit), бульварного чтива.) Однако говорить о включении ее в общий лит- процесс еще рано, потому что большая ее часть существует изолированно, имея не только собственные СМИ, но и издателей, и каналы распространения литературной продукции; для «официальной» литературной критики и ака­демической науки она пока невидима, словно подводная часть айсберга. Впро­чем, мы полагаем, что в недалеком будущем продолжающееся увеличение массива текстов закономерно вызовет качественные изменения и ситуация вновь станет иной: по крайней мере, такой вектор можно прочертить, про­должая линию 20-летнего развития ЛГБТ-литературы «по восходящей».

Понемногу конкретизируя тему нашего разговора, перейдем к описанию жен­ского «крыла» ЛГБТ-литературы, дав ему рабочее название — «сапфическая нота».

Надо сказать, что деление на «мужскую» и «женскую» словесность ЛГБТ тоже достаточно условно и имеет только культурологическое значение. Однако все же оставим до следующего раза анализ поэтического и прозаиче­ского творчества Дмитрия Бушуева, Андрея Дитцеля, Александра Ильянена, Вадима Калинина, Николаса Коро, Константина Кропоткина, Дмитрия Кузь­мина, Алмата Малатова, Ярослава Могутина, Геннадия Неймана, Валерия Печейкина, Геннадия Трифонова и мн. др.

Современная ситуация на «сапфическом» литературном пространстве об­условлена прежде всего объективно существующей трудностью творческого дебюта, вхождения ЛГБТ-авторов в профессиональную, «большую» литера­туру (по сравнению с прочими писателями). Чтобы преодолеть дебютную планку, требуется слишком много творческих и душевных сил (а порой и фи­зических — в многолетнем редакционном марафоне, поисках литконсуль- танта и т.д.). Так, «запаздывание» — первая публикация в 45—50 лет и заслу­женная «вымученная» известность на склоне дней — до недавних пор было типичным для «сапфической ноты». Поэтому многие авторы, дабы сберечь себя, сознательно отказываются от попыток утвердиться в «официальной» русской словесности — как, например, прекрасный поэт, прозаик и эссеист Наталья Воронцова-Юрьева, публиковавшаяся в самиздате, а в последнее время перешедшая на паралитературный формат публикаций на Lib.ru и в LiveJournal.com²⁴.

Другие, пытаясь как-то изменить незавидное положение дел, группируются в лито, которые, безусловно, выполняют благую мис­сию — дают новичкам первоначальные навыки работы с текстом, художе­ственного мастерства. Однако за пределами лито молодого автора опять-таки никто не ждет. (И эта «нежданность» и нежеланность порой доходят до аб­сурда: две книги прозы Евгении Дебрянской, «Учитесь плавать» (1999) и «Нежная агрессия паутины» (2001)²⁵, позволяющие говорить о ней как об интересном и талантливом литераторе и по уровню сопоставимые с «тол­стожурнальными» произведениями, были проигнорированы литературной общественностью, не собрав практически никакой прессы; художественный импульс ушел в никуда²⁶.) Так лито становится литературным гетто (оправ­данным как андеграунд в условиях тоталитарной цензуры, но бессмыслен­ным сейчас) — зоной, внутри которой неминуемо понижается общий уровень вкуса и, словно в бочке компрачикосов, калечатся таланты. Вот чему обязана несостоявшейся литературной судьбой, к примеру, Любовь Зиновьева, дебют которой может быть назван многообещающим²⁷.

Возможно, больше других в создавшейся ситуации виноваты критика и кураторы литературного мейнстрима, которым прихотливая «эндемичность» порой мешает выполнять прямые обязанности — включать авторов-новичков в общелитературный контекст. Возможно также, что наличие гетто-лито — особенность незрелой, молодой литературы, переживающей пору становле­ния, и со временем они исчезнут.

Как бы то ни было, даже в столь нелегких условиях внутри «сапфической ноты» сформировалось два поколения авторов. Вот как характеризует их один из представителей первого поколения: «У самых старших — романтическая печаль во взоре («и свершилось уже все, что Господу было угодно»), в инто­нациях отголоски Серебряного века русской литературы и лиризм 60-х годов («и времени жаль, и итог уже в воздухе носится»), и понимающая всепрощаю­щая улыбка-благословение»²⁸. Авторы первого поколения формировались как личности в советскую эпоху, и им свойственен социальный конформизм позднесоветского образца (переходящий иногда, в качестве гиперкомпенса­ции, в свою полную противоположность (Е. Дебрянская, по поводу которой сказано: «Вряд ли можно найти хоть одну из характерных тем «жесткого» дис­курса, не заявленную [в ее произведениях]»²⁹)). Как литераторы они форми­ровались под влиянием доступной в доперестроечное время — стоящей на полках магазинов и библиотек либо ходившей в самиздате — отечественной и зарубежной литературы; на рубеже 1980—1990-х они стали свидетелями бума «возвращенной литературы», которая так или иначе тоже наложила от­печаток на их творческий метод. В собственных произведениях они сосредо­точивают внимание более на содержании, на психологических нюансах, чем на форме, зачастую ставя перед собой лишь описательные задачи. В текстах, как правило, отображена характерная для лесбийской субкультуры система символов (точнее, не система, а культурная мешанина: Сапфо, лира, мусиче- ский кружок, амазонки, лабрис, М. Цветаева, С. Парнок, Ф. Раневская и т.д.)³⁰; часто символы, лишенные авторского осмысления — а их генезис и сам по себе непрост, — перерождаются в тропы и образы и, бытуя в произве­дениях самостоятельно, порождают характерный «белый шум», невнятицу.

«У самых младших — проба коготочков, гремучая смесь всего со всем. Эти женщины выросли в другое время и уже не дрожали и не покрывались испа­риной при виде газет и журналов для геев и лесбиянок. Путь к таким же, как они сами, был проще, но от этого он не стал менее драматичным, ибо по ним либо прошелся порнобизнес, либо прокатилась своими жестокими нравами новая «Пушка» и подобные ей тусовочные места в других городах, лишив их того романтического мироощущения и доверия друг к другу, которое было свойственно в начале 90-х годов изголодавшимся «лесбиянкам Советского Союза». Они избегают восторженности и прочих «соплей»»³¹. Действительно, их личностное формирование происходило на рубеже веков и в 2000-е. Вто­рое поколение остро чувствует несправедливость, жестокость окружающего мира и потому отказывает ему в доверии, однако не может пока осмыслить причины и конкретные проявления такой несправедливости. По-видимому, перед этими авторами поставлена масштабная духовная задача. «У них свой быт в субкультуре и свои истории. Их лирические героини и персонажи од­новременно и нежны, и грубы, и миролюбивы, и воинственны, и почти все язвительны и ироничны — что ж тут попишешь — время требует»³². Кроме того, в их произведениях совершенно иной, чем у предыдущего поколения, набор «авторитетных имен». Формирование этих молодых литераторов шло с постоянной оглядкой на доступную им «новую», «актуальную», молодую поэзию и прозу столиц, располагающуюся на оси «Вавилон» — премия «Де­бют»: поэтические турниры, слэмы, клубные мероприятия; на ту литературу, которая, в свою очередь, тоже придерживается определенных творческих ориентиров. Таким образом, второе поколение «сапфической ноты» (чьи про­изведения, как правило, лишены лесбийского «белого шума» и наполнены символами из арсенала молодежной субкультуры) изначально обладало «встраиваемостью» в более широкий литературный контекст. Второе поко­ление уделяет много внимания формальному поиску, работает на стыке раз­ных жанров (например, поэтический клип).

И еще раз сузим тему, выбрав поэзию. Хотя — и это касается обеих половин ЛГБТ-литературы — ситуация значительно лучше в прозе, где издаются раз­личные коллективные сборники³³, где кроме уже упомянутых работают такие авторы, как Ирина Александрова³⁴, Маргарита Шарапова³⁵, Ксения Духо- ва³⁶, Лида Юсупова³⁷, Фаина Гримберг³⁸, лауреат Премии Андрея Белого за 2003 год Маргарита Меклина³⁹ и др.

Внутри «сапфической ноты» имеется несколько «центров самосознания», они же — главные игроки-культуртрегеры в этой части литературного поля.

Литературно-художественный журнал «Остров»⁴⁰ печатается с 1999 года (ISSN был получен в 2009-м), с периодичностью четыре раза в год; осенью 2011 года готовится 50-й его выпуск⁴¹. Несмотря на подзаголовок «ради­кально-феминистский», он имеет весьма отдаленное отношение к феминизму, зато выражает эстетические взгляды первого, старшего поколения «сапфиче­ской ноты». Журнал информирует об актуальных для своих читательниц книжных, кино- и теленовинках (обычно в реферативной форме), содержит отчеты о культурных мероприятиях и акциях культурного обмена, статьи психологической и социальной тематики, историко-архивные материалы, но главное — несколько поэтических подборок, а также рассказов/эссе в каждом номере.

На протяжении многих лет «Остров» был единственной возмож­ностью дебютной и последующих бумажных публикаций для молодых ли­тераторов «сапфической ноты». Вынужденный в одиночку растить авторов, он порой снижает планку художественности. (Впрочем, есть и возможность ранжирования — лучшие произведения могут выходить отдельно, в темати­ческих приложениях.) По словам редактора Ольги Герт, для «Острова» прин­ципиально важно оставаться печатным СМИ и не уходить в Интернет.

Конкуренцию ему в середине прошлого десятилетия составлял альманах «Лабрис». Если говорить о символике этого названия (лабрис — топорик с двумя остриями), в данном случае его можно интерпретировать как обоюдо­острую оппозицию: и внешнему миру, и предыдущему поколению «ноты»⁴²: «Лабрис» стал выразителем художественного кредо второго, младшего поко­ления. Редактор у альманаха был не один, а целая команда, причем команда весьма молодая: даже сейчас не всем минуло 30 лет. Задача издания — репре­зентация всего лучшего, «выросшего» в субкультуре: в сочетании с неперио­дическим характером «Лабриса» это позволило установить более высокую художественную планку. Безусловный приоритет — стихи и проза, по остаточ­ному принципу публиковались рецензии, эссе, тексты других жанров. В 2004— 2005 годах вышло шесть выпусков альманаха с индивидуальными ISBN; впоследствии организаторы продолжили литературную деятельность в иной (сокращенной) форме — на сайте labrys.ru. Нельзя сказать, что они вышли из игры: «Лабрис» — это еще и проведение более десяти музыкально-поэтических концертов, и издательство, выпускающее печатные и аудиокниги. Добавим — не только выпускающее, но и создающее: «Кейс Менделеева»⁴³, талантливая анонимная пародия на бестселлер Дэна Брауна «Код да Винчи», принадлежит, скорее всего, перу одного (или даже не одного) из команды «Лабриса».

В конце 2006 года вышел пилотный номер СМИ, претендующего на то, чтобы стать третьим игроком на данном поле, — «Pinx». (Сейчас готовится к печати 36-й выпуск.) Издатель (ИД «Квир») позиционирует его как lifestyle- журнал для лесбиянок, однако на сегодняшний день культурная и художе­ственная составляющая «Pinx» довольно велика, что привлекает интеллекту­альную аудиторию. Кроме того, это гонорарный ежемесячный журнал, потенциально способный переманить лучших авторов. Впрочем, высоколобые (неполноцветные и малотиражные) издания-конкуренты не видят в том основа­ний для беспокойства, ибо полагают, что находятся все-таки в разных нишах.

Литературный процесс, идущий внутри «сапфической ноты», не ограничи­вается только публикациями произведений в журналах или Сети.

В частно­сти, в главных городах страны всегда существовало несколько площадок, где писатели (поэты) и музыканты могли проводить свои творческие вечера⁴⁴, презентации новых книг и альбомов; в 2000-х организуются также и музы­кальные фестивали-слеты. Поэтому намерение Анастасии Денисовой и На­дежды Дягилевой провести 26 мая 2007 года в северной столице Фестиваль лесбийской любовной лирики⁴⁵ не стало неожиданностью. (Неожиданным был успех этого начинания, «антологическая» идея, идея-ремейк которого, на первый взгляд, не могла бы найти сторонников, а сам вечер — сильных участников.) Второй фестиваль стал выездным — 30 октября того же года, в Москве⁴⁶. Накануне мероприятие вдруг было исключено из программы V Московского международного биеннале поэтов, однако прошло несколь­кими днями позже, вне его рамок, при полном аншлаге. В 2008 году — так как недостатка не оказалось ни в авторах, ни в заинтересованных и благодарных слушателях — устроители продолжили фестивальную деятельность и издали итоговый сборник⁴⁷.

Такой отклик аудитории открыл еще один аспект проблемы. Оказалось, что спрос на литературу «сапфической ноты» достаточно высок и ее издание может быть коммерчески выгодным. Это понимают и сами игроки, и прежде всего крупнейший из них в финансовом отношении — ИД «Квир». В настоя­щее время в этой сфере идет интенсивное формирование окололитературного поля (пиар, антреприза и т.п.). Однако «нота», объединяющая множество поэ­тов и прозаиков, сейчас почти не имеет собственных аналитиков — критиков и публицистов, способных на высоком уровне понимания отрефлексировать литературные события. Отсутствие саморефлексии и сохраняющаяся изо­ляция от общелитературного процесса — при одновременном медиауспехе внутри субкультуры и успехе коммерческом — могут затормозить дальнейшее развитие авторов «сапфической ноты» или даже повернуть его вспять, вернуть к состоянию гетто-лито, непрофессионального андеграунда.

Но и внешняя рефлексия также требует пояснения.

Среди обозревателей текущей литературной ситуации распространено мнение, что «традиционалистские лирические стихи пишут по большей части графоманы с тех же Стихов.ру, а наиболее яркие поэтические фигуры разви­вают скорее инновационные варианты поэтики»⁴⁸. То есть признается ярким, профессиональным и заслуживающим внимания исключительно лингвисти­ческое формотворчество; именно в этих произведениях интерпретатор, не размениваясь ни на семиотическую, ни на эстетическую аргументацию своих выводов и пользуясь лишь бытовыми представлениями о гомосексуальном, должен отыскать нужный смысл. Данная «методология», релевантная в иных литературных контекстах, совершенно неприменима к «сапфической ноте»: ведь так называемые авторы-традиционалисты, отдающие приоритет работе над планом содержания, оказываются самой большой и наиболее репрезен­тативной частью «ноты». (См. выше: ЛГБТ-литература как жанровая разновид­ность выделяется именно по содержательному признаку.) В случае же с авторами-формотворцами исследователь каждый раз рискует: поскольку план содержания для таких авторов вторичен, многие из них склонны заполнять его — по остаточному принципу — постструктуралистскими и феминист­скими клише (которые специалист-гуманитарий все-таки должен отличать от лесбийских — хотя воспроизведение любых клише трудно признать «ин­новационным вариантом поэтики»). Нам представляется, что при оценке ху­дожественных произведений — особенно таких, которые сами оценивающие группируют по содержательному признаку, — неверно было бы полностью пренебрегать содержательной стороной в пользу формальной.

Наиболее интересные поэты «сапфической ноты»

Ольга Краузе⁴⁹, Наталья Воронцова-Юрьева⁵⁰, Гила Лоран⁵¹, Яшка Казанова⁵², Аня Ру⁵³, Галина Петрова⁵⁴. Их творчеству стоит посвятить отдельную статью — выбрав прежде методологическую «точку сборки», ибо социокультурный подход, как было показано, неприемлем, а идиостили этих авторов весьма несхожи и с трудом приводимы к общему знаменателю.

Добавим, что внутри сапфического дискурса ныне существуют не только поэтессы⁵⁵, но и сопоставимое количество музыкантов (отдельных авторов и исполнителей, а также групп)⁵⁶, и музыканты эти, работая в разных жанрах, имеют очевидный концертный успех.

* * *

Все это позволяет сделать вывод о расцвете ЛГБТ-литературы в России и о дальнейшем ее развитии по нарастающей. Большое количество произведений и авторов перешло в некое новое художественное качество, которое филоло­гам и литературным критикам предстоит теперь оценить и интегрировать в общелитературный и общекультурный контекст.

Впрочем, как мы уже говорили, и сами авторы ЛГБТ, и прочие стороны, при­частные к этой теме, настаивают на нежелательности выделения ЛГБТ-литературы как отдельной художественной категории, поскольку «нельзя делить словесность по признаку сексуальной ориентации», тем более что никаким стилевым своеобразием ЛГБТ-литература, скорее всего, не обладает, здесь она полностью находится в общелитературном русле. Соглашаясь в этом пункте с оппонентами, мы тем не менее предполагаем, что своеобразие все же име­ется — эстетическое, ментальное (духовное), философско-этическое; что у данных произведений есть некие единые онтологические корни. И следова­тельно, тексты в совокупности можно рассматривать как художественное от­ражение определенного и целостного мировоззренческого поиска; прослежи­вать его связь с русской и общемировой мыслью. Однако обнаружить это корневое сходство и эту связь сразу, минуя промежуточные стадии изучения, невозможно. Поэтому целесообразно, помня об относительности понятия ЛГБТ-литературы, все же исследовать ее; на этом пути могут ждать многие серьезные гуманитарные открытия.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Аббревиатура ЛГБТ (Лесбиянки, геи, бисексуалы, трансексуалы) — общее обозначение сексуальных меньшинств.

2) См., например: Чанцев А. Отношение к страсти (Лесбийская литература: от суб­культуры — к культуре) // НЛО. 2007. № 88. С. 234—269; Зеленина Г. «И нас по- иному уже не заставишь»: портрет одной субкультуры в юности // Там же. С. 270— 296; Ганиева А. Мятеж и посох // Новый мир. 2008. № 11. С. 175—191 (Глава «Причуды сапфической романтики». С. 184—187); критику последнего текста см. в: Раннева А. Морозные узоры на окне // http://magazines.russ.ru/novyi_mi/refl/reflsk14.html.

3) Александр Кириченко (1972—2005), журналист, сетевой литературный критик, в 1998—2003 годах редактор сайта Lit.Gay.ru, объединившего множество авторов: первоначально — только гомосексуалов, впоследствии круг авторов расширился. См.: Раннева А. Someone knows (Памяти Александра Кириченко) // GayNews.ru. 2006. 4 октября (http://gaynews.ru/culture/article.php?ID=2635) .

4) Кириченко А. Дождик… // http://lit.gay.ra/php/mdex.php?indict/12.

5) Кириченко А. Есть ли жизнь на Марсе? // http://ht.gay.ru/php/index.php?mdict/18.

6) Упоминает о гей-литературе С. Чупринин в некоторых статьях готовящегося к печати словаря «Русская литература сегодня: Жизнь по понятиям», например: «Предпочтительнее. трактовка, включающая в альтернативную литературу лишь те книги и художественные жесты, которые направлены на разрушение не столько литературных канонов, сколько общепринятых в обществе политических, соци­альных и моральных стереотипов. Так, вне всякого сомнения, в конце 1980-х — первой половине 1990-х годов альтернативными явлениями были, например, гей-литература или литература, пронизанная коммунистическими идеями. Ныне оба эти тематические пласта воспринимаются как хотя и не приобретшие статус нормы, но социально приемлемые, уступив место в зоне риска книгам, пропаган­дирующим идеи и практику современного терроризма. анархизма, имперского шовинизма. ксенофобии, а также доказывающим, что. употребление наркотиков не есть столь безусловное зло.» (http://magazines.russ.ru/znamia/red/chupr/book/alter8.html). Статья, посвященная собственно гей-литературе, пока не напи­сана. Д. Кузьмин употребляет словосочетания русская гей-поэзия, русская лесбийская поэзия (Кузьмин Д. Русская поэзия в начале XXI века // Материалы семинара «Поэзия в начале XXI века». Калининград, 2007. С. 35 (http://polutona.ru (fest/2007/SL0WWW0_2007_SEMINAR.pdf)).

7) См., например, пресловутые ярлыки «женская проза» и «женская поэзия», отри­цательная «бытовая» коннотация которых известна, а вот общепринятая дефини­ция в литературоведении отсутствует.

8) «.Аспазия и еще более страстно Сафо вслух заявили о своем протесте», «Эту власть женщины никогда у них [мужчин] не оспаривали. Считанные единицы — Сафо, Кристина Пизанская, Мэри Уоллстонкрафт, Олимпия де Гуж — протесто­вали против суровости своей доли.» (Де Бовуар С. Второй пол. М.: Прогресс; СПб.: Алетейя, 1997. Т. 1—2. С. 120, 171).

9) См. также: Новожилова Е. «Пришла проблема пола»: феминистская и квир-теория vs литературоведение // Возможен ли квир по-русски? ЛГБТК-исследования: Междисциплинарный сборник. СПб., 2010. С. 67—75.

10) Литературный энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1987. С. 107.

11) Примем ту точку зрения, что своеобразием стилевым ЛГБТ-литература не обладает, что в смысле стиля она полностью вписывается в общелитературную ситуацию. Если жанровая уникальность — от содержания, то стилевая могла бы происходить от формы; однако ЛГБТ-авторы могут работать в любом стиле, и каких-либо значи­тельных предпочтений здесь нет.

12) Степанцов В. Мутанты Купидона. М.: Альта-принт; Zебра Е, 2004. С. 361 и др.

13) См., например: Новожилова Е. «Перенос света»: С. Парнок — Б. Пастернак — О. Фрейденберг — С. Полякова // Материалы XIV Международной научной кон­ференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов». Секция «Фи­лология». М.: Изд-во МГУ, 2007. С. 387—389.

14) По замечанию С.В. Поляковой, интерпретаторы, не имеющие представления о предмете, «начинают с Бориса и Глеба.» и, скатываясь к обсуждению аспектов су­губо нелитературных, доходят до абсурда (Франета С. Интервью с Софьей Поля­ковой, июль 1992 // Остров. 2004. № 20. С. 7).

15) О формировании геевско-лесбийского сообщества в советской и постсоветской России см., в частности: Essig L. Queers in Russia: A Story of Sex, Self and Other. Durham, NC: Duke University Press, 1999; Nemtsev M. How Did a Sexual Minorities Mo­vement Emerge in Post-Soviet Russia, VDM Verlag, 2008.

16) Вот один из аргументов в пользу косвенного влияния. Ст. 121 УК РФ, отмененная в 1993 году, касалась лишь мужчин-гомосексуалов. Однако вскоре затем следует всплеск деятельности «прогомосексуальных» литературных объединений — как мужских, так и женских. Активность последних, вероятно, инициировалась лите­раторами-геями — или даже только их примером.

17) Типична история «лесбийских» литературно-художественных изданий в 1990-е. Общей предтечей был бюллетень Информационного центра ассоциации геев, лес­биянок и бисексуалов «Треугольник» (1993—1996) — информационное издание, уделявшее внимание культуре и современному искусству. В те же годы в Петер­бурге существовал журнал «Пробуждение». Вскоре затем группа МОЛЛИ (Мос­ковское объединение лесбийской литературы и искусства) собрала литературный альманах «Адэлфе», который так и не увидел свет, зато с октября 1995 года по сен­тябрь 1996-го было выпущено пять приложений к нему. Позже появились жур­налы «Органическая леди» (1998—[2000], Москва), «Софа Сафо» (1996, по другим данным 1998—1999, Москва, издание МОЛЛИ, было два выпуска), «Лабрис» (ок. 1998—[2000], СПб.). Об этом см.: Остров. 1999. № 1. С. 3—5. Издания эволюцио­нировали в направлении от информационных к информационно-художественным и далее к исключительно художественным.

18) В основном литературными сайтами-спутниками Gay.ru.

19) По всей видимости, стоит пересмотреть мнение, которого придерживался, в част­ности, Б. Парамонов («…Предрекался необыкновенный расцвет искусств после от­мены статьи 121. Люди явно волнуются по пустякам. <…> Открытый текст, прямоговорение смертельно опасны для искусства» (Парамонов Б. Конец стиля. СПб.: Алетейя; М.: Аграф, 1999. С. 139), так как через полтора десятка лет очевидно: ме­таморфоза была более сложной.

20) См.: www.vavilon.ru; Кузьмин Д. Поколение «Вавилона» // http://www.guelman.ru/slava/writers/kuzmin1.html; Он же. Как построили башню // НЛО. 2001. № 48.

21) Этой теме посвящено наше сообщение «Мода на камин-аут: описание лесбийского аспекта постсоветской рок- и поп-музыки», подготовленное для XIV Конференции IASPM (2007).

22) Хотя сейчас Интернет уже становится сдерживающим фактором, авторы не торо­пятся (или вообще не намереваются) дебютировать в бумажной литературе.

23) Суковатая В. Квир-теория и литературные практики на Западе и в России. [2001]. Цит. по: http://www.genderstudies.info/telo/telo_sexs14.php#_ftn1.

24) Воронцова-Юрьева Н. Снег для Марины. М., 2000; Она же. Из «Книги стихов Веран­ды Мухобойкиной». Приложение к журналу «Остров». М., 2001 (Lj-user: vorontsova_ nvu; «Самиздат»: http://zhurnaLlib.ru/editors/w/woroncowajurxewa_n/).

25) Деорянская Е. Учитесь плавать. Б./м., 1999; Она же. Нежная агрессия паутины. 1-е изд. Тверь: Колонна Publications, 2001.

26) Вторая книга была замечена Д. Бавильским (Бавильский Д. Нелюдимая зима. 2002 // http://topos.ru/article/264), однако в целом реакция была все-таки несо­поставима с посылом: на это сетует Н. Воронцова-Юрьева (Воронцова-Юрьева Н. Писатель Евгения Дебрянская. 1999 // http://zhurnal.lib.ru/editors/w/woroncowa-jurxewa_n/debr.shtml).

27) Зиновьева Л. Лебединая песня, или Прыжок черной пантеры // Остров. 2001. № 8. С. 27—41; № 9. С. 17—25 (В Интернете: Зиновьева Л. Таганка // http://www.lestnica-club.ru/Lubov/taganka.html). Сборники стихов: Зиновьева Л. Луна в ста­кане. М.; N.Y., 2000; Она же. Не покидай меня, мой ангел. [М.]: Юность, 2011.

28) Цертлих Е. Попытка группового автопортрета // Антология лесбийской прозы. Тверь: Колонна Publications, 2006. С. 13.

29) Чанцев А. Указ. соч. С. 243.

30) Подробнее об этой символике см., например: Новожилова Е. Трансформация лес­босского и амазонского архетипов в европейской культурной традиции // I Рос­сийский культурологический конгресс: Программа, тезисы докладов. СПб., 2006. С. 343.

31) Цертлих Е. Указ. соч.

32) Там же.

33) Русская гей-проза 2006. М.: Квир, 2006; Антология лесбийской прозы. Тверь: Ко­лонна Publications, 2006; Русская гей-проза 2007; Liberty-лайф (оба — М.: Квир, 2007); Меклина М, Юсупова Л. У любви четыре руки; Русская гей-проза 2008; Рус­ская лесби-проза 2008 (все три издания — М.: Квир, 2008). И т.д.

34) См: http://sneg-i-tuman.livejournal.com/135435.html; http://labrys.ru/tags/sneg-i-tuman.

35) См.: http://magazines.russ.ru/authors/s/msharapova. Также библиографию М. Ша­раповой см. на ее сайте: http://sharap.ru/publ.html. Ее рассказ «Сады» (Знамя. 2007. № 10. С. 75—80) отмечен как лучшее прозаическое произведение октябрьских номеров толстых журналов за 2007 год, см.: Анкудинов К. Смотр чудотворцев // Взгляд. 2007. 21 декабря (http://vzglyad.ru/culture/2007/12/21/133190.html).

36) Духова К. Игра в любовь. М.: Сова, 2005; Она же. Старушка во хне: Рассказы // Магазин «Интим»: Сборник рассказов. М.: Сова, 2005. С. 319—381; Она же. Один день из жизни девушки-байкера: Аудиокнига. М.: Лабрис, 2005.

37) См.: http://www.litkarta.ru/world/belize/persons/yusupova-l/.

38) См.: http://magazines.russ.ru/authors/g/grimberg; http://www.litkarta.ru/russia/moscow/persons/grimberg-f/.

39) См.: http://magazines.russ.ru/authors/m/meklina; http://www.litkarta.ru/world/usa/persons/meklina-m/.

40) Не путать с одноименным журналом, выпускаемым Институтом журналистики и литературного творчества (Москва).

41) Без учета 30 тематических приложений (с 2011 года под собственным ISSN), где публикуются крупные прозаические произведения или же большие подборки сти­хов того или иного автора.

42) Более ранние попытки младшего поколения «сместить» старшее — например, про­ект «Дайки читают» (2001—2003) — оказались несостоятельными.

43) Брайтон Диана. Кейс Менделеева. М.: Лабрис, 2005.

44) Зачастую на такие выступления продаются билеты.

45) См.: http://community.livejournal.com/festivalll/.

46) См.: Раннева А. Больше любви хорошей и разной // Независимая газета. Ex Libris. 2007. 15 ноября. С. 3.

47) Ле Лю Ли. Книга лесбийской любовной лирики. М.: Квир, 2008; Раннева А. [Ре­цензия на книгу «Ле Лю Ли»] // Дети Ра. 2008. № 12. С. 110—117.

48) Чанцев А. Указ. соч. С. 254.

49) Ольга Краузе (р. 1953). Кн.: Ё-моё. М.: Квир, 2007; Она же. Мой путь в музыку (Аудиоповесть). [СПб.], 2007.

50) Наталья Воронцова-Юрьева (р. 1960). Произведения см. в сноске 24.

51) Гила Лоран (р. 1978). Кн.: Voila. М.: АРГО-РИСК; Тверь: Колонна Publications, 2004; Первое слово съела корова. М.: Изд-во Руслана Элинина, 2008.

52) Яшка Казанова (р. 1976). Кн.: [Стихи]. СПб.: Геликон плюс, 2003. Также см. пуб­ликации в альманахе «Лабрис» и http://juzz.livejournal.com.

53) Аня Ру (р. 1972). См. стихотворения 2002—2008 годов на: http://www.stihi.ru/aut- hor.html?anyaru, а также публикации в альманахе «Лабрис».

54) Галина Петрова (р. 1983). См.: http://www.litkarta.ru/russia/vladivostok/persons/petrova-g/.

55) Кроме вышеуказанных авторов следует назвать Л. Киргетову, О. Пчелу, Р. Неврозову, Т. Мосееву, К. Гриневскую, У. Заворотинскую, О. Первушину и др.

56) У. Ангелевская, И. Бирюк, Coal, уже упоминавшаяся О. Краузе, «Xenos», Т. Лу- говская, «Мосты сожжены», «Нараяна», И. Орищенко, Т. Пучко и «Чересказань», «Розенкранц и Гильденстерн», Volka, К. Хохлова, Е. Цертлих, Н. Шульте и мн. др.